Адамов Григорий - Изгнание Владыки (Часть 4)
Григорий Борисович АДАМОВ
Изгнание владыки
ЧАСТЬ IV
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
ПУТЕШЕСТВИЕ ПОД ВОДОЙ
Вокруг простиралась мутная зеленоватая полутьма - спокойная, неподвижная,
переходящая внизу в черноту ночи. По сторонам беззвучно проносились
смутные гибкие тени. Сердце тревожно билось в ожидании чего-то
неожиданного, может быть опасного и грозного... Но тени, быстро мелькнув,
растворялись вдали, а настороженное ожидание вновь заставляло беспокойно
озираться и прислушиваться.
Лишь впереди ничто не внушало тревоги: длинные серебристые лучи фонарей
расплывались туманными пятнами света. И гибкие тени, случайно прорезая
световые полосы и пятна, превращались в упругих серебристых рыб, и тогда
все становилось простым и даже интересным.
Если представить себе, что наверху - небо, кажется, что оно покрыто
светло-серыми тучами, как в раннее-раннее утро зимнего дня. На небе
непрерывно, без отдыха, пляшут какие-то плоские тени; порою их сменяет
темная туча, она спокойно проплывает над головой, и вновь начинается
беспокойная, безмолвная пляска теней.
"Волны пляшут на поверхности моря, а это льдины проплывают", - вспоминает
Дима объяснения Ивана Павловича.
Все-таки скучно, когда такая мертвая тишина вокруг. Тихое монотонное
гудение мотора и винта за спиной не нарушает этой тишины, а, скорее,
сливается с ней. Все молчит... А так хочется услышать чей-нибудь голос,
когда все в тебе напряжено, сердце замирает при появлении какой-нибудь
тени и весь ты натянут, словно струна!
Вытянув сомкнутые ноги, лежа на груди, Дима направил на соседний скафандр
луч своего фонаря.
- Плутон! А, Плутон! - тихо позвал Дима. - Ну, что же ты молчишь?
Послышалось слабое повизгивание. Сквозь прозрачный шлем растерянно и
скорбно глядели преданные глаза собаки, словно она жаловалась и искала
помощи у друга. Бедному Плутону было очень неудобно в огромном скафандре.
Он то вытягивал передние лапы, стараясь просунуть их в воротник, чтобы
подложить под морду, то поджимал их под грудь. От этих движений скафандр
вертелся с боку на бок, вместе с ним вертелась и собака, и Дима должен был
крепко прижимать его к себе, чтобы Плутон не измучился вконец.
- Тебе нехорошо, Плутоня моя? - касаясь своим шлемом шлема собаки, говорил
Дима, и слабое ответное подвывание раздавалось теперь громким гудящим
шумом в ушах мальчика. - Потерпи, потерпи...
Иван Павлович внимательно следил за курсом, за изменчивым рельефом дна
мелководного в этих областях Карского моря. Отряд плыл, то поднимаясь, над
мелями и подводными плато, то выравниваясь над глубинами.
Комаров был молчалив и задумчив.
Мысль о Коновалове не оставляла майора. Где он? Что делает? Кто знает,
какие, может быть, еще более ужасные преступления он готовит сейчас!
Скорее, скорее к шахте...
- Смотрите! Смотрите - раздался вдруг крик Димы.
Сверху широким веером навстречу путникам метнулось множество довольно
крупных рыб. Следом за ними черной молнией мелькнула узкая тень с круглой
головой и длинным телом.
- Тюлень на охоте, - сказал Иван Павлович.
С удивительной быстротой тюлень догнал рыбу. Раскрытая пасть со множеством
мелких острых зубов схватила и мгновенно проглотила ее, словно втянув в
себя.
В стороне, среди рассыпавшейся стаи рыб, виднелось еще несколько тюленей.
Быстрота, ловкость и гибкость их движений были поразительны. Они
извивались, как змеи, и почти без промаха настигали добычу. Стая рыб была
очень велика, и, очевидно, совершала один из обычных переходов в поисках
новых пастбищ. Чем да
